О том, что я стала фигуранткой уголовного дела, однажды вечером мне сообщила женщина, представившаяся сотрудницей полиции. По голосу было понятно: церемониться со мной никто не собирается. И хотя я сразу поняла, кто мне звонит, разговор решила не прерывать.
— Меня зовут Зорина Антонина Анатольевна. Я старший лейтенант полиции. Хорошо меня слышно? Для начала я вас проинформирую, что данный разговор идет под запись и в дальнейшем будет приобщен к материалам дела, — предупредила женщина. — Поступило мне заявление по правонарушению согласно 327 статьи Уголовного кодекса РФ, а именно — подделка и оборот официального документа. Вы являетесь фигурантом делопроизводства. Скажите, Ивакина Татьяна Васильевна вам родственница, знакомая?
— Не знаю такой, — говорю.
— Но она утверждала вчера, что является вашей близкой родственницей. На руках имела документацию в виде нотариальной доверенности на управление внутрибанковским счетом. Там были прописаны все ваши персональные данные, паспортные, и стояла ваша подпись. Каким образом у этого человека, не знакомого вам, на руках имеется нотариальная доверенность ваша?
— Понятия не имею.
— То есть вы ей ничего не выписывали? Поняла вас. Давайте я теперь детальнее расскажу вам, что произошло.
Далее мне рассказали, как эта Ивакина заходила в Москве в отделение банка ВТБ (назвали конкретный адрес) и требовала по доверенности от моего имени выдать ей с моих счетов свыше 100 тысяч рублей. А в качестве подтверждения того, что она является моей близкой родственницей, женщина назвала мое кодовое слово. Операционистку это смутило, так как кодовое слово не требуется при выдаче средств, и она отказалась выдавать деньги. После чего Ивакина («очень нервная») покинула филиал банка. Но мудрая операционистка (мне даже назвали ее фамилию, имя и отчество) вызвала полицию и написала заявление.
— Это заявление сейчас у меня. И нужно с ним разобраться, — пояснила моя собеседница.
Дальше началось выяснение того, знаю ли я Ивакину, и каким образом она могла заполучить мои паспортные данные.
— Вы понЯли (именно так было поставлено ударение, — прим.авт.) вообще, что я вам сказала? — В какой-то момент напряглась из-за моего молчания звонившая.
— Да. Мне все понятно. Я просто очень внимательно вас слушаю.
— Я могу еще раз вам объяснить, что произошло.
— Не нужно, — говорю. — Все понятно.
— Тогда расскажите мне сейчас, что вы поняли.
Я пересказала историю с гражданкой Ивакиной и ее визитом в банк.
— Да. Все правильно, — похвалила собеседница. — И сейчас эта Ивакина ходит с доверенностью от вас по улицам Москвы. Понимаете?
— Понимаю, — говорю.
— Точно понимаете?
— Да точно.
— Вооооот. Поэтому это срочное дело, и нужно срочно решить, кто вообще имеет отношение к данной доверенности, если вы ее не выписывали. Значит, произошла утечка данных.
Далее мы долго-долго выясняли, как к этой Ивакиной могли попасть мои личные данные. Меня заставили вспомнить, где и когда я бывала, проверить наличие документов в шкафах и сумочке. Предупредили, что ранее мне могли звонить мошенники. Расспросили про всех, кто мне когда-либо звонил, и чем это закончилось. Искренне удивлялись, какие сейчас сообразительные преступники, и очень хвалили за то, что я ни разу не поддалась на их обман.
Далее мне рассказали о том, что эта Ивакина знает даже реквизиты моего единого внутрибанковского счета (которого, к слову, не существует), и что это вообще такое.
— Это счет, который объединяет продукты во всех банках. То есть, по этим реквизитам Ивакина может пойти сейчас в любой банк и снять с любых ваших счетов все деньги. Понимаете? — уточнила собеседница.
Я понимала, удивлялась, предполагала, но после порции очередного бреда едва смогла сдержать смех, из-за чего сразу же нарвалась на грубость:
— Так. Стоп. Вы считаете это смешно? Я здесь шутки шутить с вами не собираюсь.
Пришлось исправиться и вновь включиться в серьезные разговор — расследование про утечку моих персональных данных. Надо отметить, что моя собеседница действительно знает много способов обмана населения. Долго мне про них рассказывала, одновременно пытаясь выудить информацию о том, есть ли на мне уже какие-то кредиты, и насколько я вообще платежеспособна.
Когда вся нужная информация была получена (а нужны были все детали, все адреса), мне пообещали, что в филиалы банков, где я бывала, направят «проверку всех штатных сотрудников». Далее мне предложили задекларировать свои доходы, расходы и накопления (и им нужны были реальные доказательства того, что конкретные суммы денег есть у меня на конкретных счетах). Я зачем-то (просто стало интересно, что будет) отказалась, и начался реальный ад. Меня минут сорок всеми правдами и неправдами пытались заставить выдать необходимую информацию.
— Если вы сейчас не укажете, сколько денег у вас находится под угрозой хищения, то в дальнейшем центральный банк не сможет вам их возместить. Потому что он элементарно не будет различать, какие деньги ваши, а какие Ивакина отмывает. Это называется легализация или отмывание доходов, полученных преступных путем через банковские учреждения. Это 174 статья. Но в этом могут обвинить вас, — зловеще вещал телефон.
Когда я начала предлагать варианты, как можно остановить гражданку Ивакину, спасти мои деньги и раскрыть преступление, мне неожиданно заявили:
— А я не говорила, что вы являетесь потерпевшей стороной. Понимаете? Вы на данный момент фигурант делопроизводства.
Меня уговаривали, убеждали, запугивали, а когда и это не подействовало, переключили на другого «сотрудника полиции», выше по должности. И все началось по новой. Про банк, про счет, про Ивакину, про мою ответственность. Выяснили у меня, с кем я сейчас дома, кто должен прийти в ближайшее время, строго-настрого запретили (грозя уголовной ответственностью) что-либо рассказывать об этих звонках кому бы то ни было. При этом «сотрудник» полиции постоянно отключался, уходил с кем-то советоваться, продолжая держать меня на линии. В целом складывалось впечатление, что там вся Москва работает на то, чтобы спасти мои деньги.
А потом (о, боже) мне сообщили, что, пока мы разговаривали по телефону, Ивакина успела подать заявление на получение от моего имени аж шести кредитов. Я, как и полагается в таких ситуациях, ахнула и начала спрашивать, что же делать. Мне ответили, что единственная структура, которая может мне помочь — это Центробанк России, и с третьего раза переключили на его сотрудника (первые два раза им казалось, что я была недостаточно честна, и мне якобы отказывали в помощи, пока я не начну говорить правду).
Забавно. Пока я разговаривала по сотовому с этими людьми, зазвонил городской телефон. По нему мне звонят только пожилые родственники, поэтому я всегда беру трубку. Прошу мошенников повисеть минуту на телефоне, пока я отвечу на звонок.
— Мама, это я, ты только не переживай, — раздается испуганный мужской голос. — Мне срочно нужна помощь.
— Мне тоже, — говорю, — Я еще с одними мошенниками не договорила, а тут уже вы звоните. Не могу я одновременно и кредиты оформлять, и вам деньги отсылать.
— Да пошла ты, — отправил меня уже бодрым и наглым голосом «сынок».
Ну я и пошла, слушать дальше, как пытается взять кредиты с моей доверенностью гражданка Ивакина.
Надо сказать, наглость, с которой мошенники сейчас общаются с гражданами просто зашкаливает. Из трех с лишним часов общения, часа два на меня откровенно кричали, затыкали мне рот, когда я пыталась усомниться в правильности их рекомендаций, и постоянно уточняли, точно ли я понимаю, что происходит.
«Сотрудник» Центробанка, на которого меня, спустя два часа переключили, тоже с этого начал. Я уставшим голосом монотонно повторила то, что уже сто раз говорила «сотрудникам полиции».
— А что у вас с голосом? — поинтересовался мой собеседник. — Вы устали, или вам все равно на то, что происходит?
— Я устала, — признаюсь. — Надо мной два часа издевались «сотрудники полиции».
«Сотрудник» Центробанка сочувственно произнес, что он все понимает, но не отвечает за действия и слова сотрудников полиции. Потом этот человек попросил меня взять бумагу и ручку, записать все его данные и телефоны, после чего прислал мне по ватсапу свое удостоверение и попросил с ним ознакомиться.
Я ознакомилась, после чего мне прислали документ на «официальной» бумаге Банка России, с печатью и подписью заместителя начальника филиала банка о том, что я стала жертвой мошеннических действий, и что для безопасности моих финансовых активов, согласно договору банковского обслуживания, необходимо выполнить процедуру обновления внутрибанковского счета.
Далее мой собеседник уточнил, в каких банках у меня есть карточки, по какому адресу я их получала, на каких из них у меня есть деньги, какие есть на мне кредиты, вовремя ли я их оплачиваю, сколько получаю, где работаю, пользуюсь ли мобильными банками, закачаны ли у меня приложения этих банков, кто со мной сейчас дома, когда вернется муж и главное — есть ли у меня сейчас возможность быстро оказаться около банкомата. Старалась отвечать относительно честно, чтобы раньше времени не поймали на откровенной лжи и не поняли, что только зря теряют со мной время.
Мои ответы «специалиста» более, чем устроили (зарплата хорошая, задолженностей не имею, значит, мне спокойно выдадут кредит на большую сумму). И он зачем-то тоже принялся выяснять, откуда же могла произойти утечка моих личных данных. Основательно он, конечно, прошелся по сотрудникам банков. Рассказал про миллион способов, с помощью которых они могли похитить информацию и передать ее третьим лицам, а потом поинтересовался, когда я в последний раз расплачивалась картой, на которой у меня есть деньги. Я сообщила, что это было утром, в 10.13, что в это время я купила капусту за 44 рубля.
— Вам пришел отчет об этой операции?
— Да, — говорю я, чем явно совершаю ошибку.
— Пришлите мне сейчас в ватсапе скриншот экрана с этим сообщением.
— Вы с ума сошли? Зачем он вам? Не буду я ничего вам отсылать. Сотрудники полиции меня тут два часа учили, что я никакие свои данные никому не должна давать.
— А что мне даст ваше сообщение?
— Ну, тем более, если оно вам ничего не даст, то и высылать необходимости нет.
Далее почти 15 минут этот человек объяснял мне, что никак не сможет мне помочь, если я не выполню его требование.
— Я не умею делать скрины экрана, — предпринимаю очередную бессмысленную попытку отвязаться.
— Вы мне врете, умеете, — настаивал специалист.
— Не умею.
— Хорошо. Тогда скопируйте и пришли мне смс-сообщение, о котором вы рассказали.
— Зачем?
— Так нужно.
— Я не буду этого делать.
— Почему?
— Не хочу.
— Вы не в том положении, чтобы диктовать мне условия, — грубо предупредил «представитель» Центробанка.
— Да я вообще не в положении. Я не буду вам ничего копировать и отсылать.
Шла 17-ая минута четвертого часа разговора, и я откровенно устала ждать, когда он отправит уже меня к банкомату.
— Вы понимаете то, что вы сейчас сделали? Мы лишаем вас своей поддержки. И не будем вам помогать. Разговор окончен, — практически крикнул мне в трубку «финансист» и звонок оборвался.
Честно говоря, я искренне надеялась, что на этом эта конкретная история закончилась. Однако, спустя два дня мне на телефон пришло сообщение «Вас срочно просит позвонить абонент…». Ага, все бросила и начала набирать номер. Не дождавшись моего звонка, звонят:
— Громова Арина Александровна?
— Я?
— Вас же просили перезвонить.
— Я не перезваниваю на незнакомые номера, — говорю.
— Вам знакома гражданка Ивакина?
— Конечно, — говорю. — Ваши коллеги в субботу мне про нее больше трех часов рассказывали.
— И что?
— И ничего. Потом отказались помогать.
— Мы в курсе вашей ситуации. Вы отказались предоставлять представителю Центробанка важную информацию. Вы понимаете, чем вам это грозит?
— Понимаю. Ивакина продолжит оформлять на меня кредиты и отмывать с помощью моего счета деньги.
— Не только. Вам уже грозит уголовная ответственность. Вы это понимаете?
На этот раз у меня не было возможности разговаривать три часа с этим человеком, поэтому я попробовала попрощаться:
— Хорошо, — говорю, — Встретимся в колонии. Пока.
Повесила трубку. Но он продолжал звонить снова и снова.
— А нельзя просто оставить меня в покое? — На всякий случай, уточняю, отвечая на седьмой звонок.
— Нет. Вы теперь соучастница преступления.
Даже отвечать ничего не стала, повесила трубку. Через минуту звонок с другого номера:
— Не смейте бросать трубки!
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Я понимаю, что с таким напором такого количества человек (меня обрабатывали пять разных «специалистов») обычному гражданину, даже если его 100 раз предупредили о мошенниках, справиться очень сложно. Поэтому мы и видим каждый день в сводках истории о том, как жители Карелии переводят мошенникам миллионы.
P.S. Не могут вам позвонить из банков! И сотрудники полиции из Москвы вам тоже звонить не могут! Единого внутрибанковского счета не существует! Даже не начинайте разговоров по телефону с незнакомыми людьми, как бы уверенно они с вами ни разговаривали!
Арина ГРОМОВА
