На днях в паблике мам Петрозаводска появилось сообщение от девушки, которая спрашивала бывалых, пить или нет аспирин, который назначил ей врач во время беременности в качестве профилактики тромбоза, отеков и позднего гестоза. Семь лет назад я тоже, будучи беременной, ставила под сомнение советы врачей. Не назначения, нет (в этом плане я послушный пациент), но многие фразы медиков воспринимала как их «подстраховку». А потому пообещала после сложных родов обязательно рассказывать другим мамам, к чему это привело.
Семь лет назад
Моя беременность протекала нормально до шестого месяца. Потом появились отеки. Врачам это не понравилось и вскоре в моей карте мелькнуло новое для меня слово «преэклампсия», а также фраза про угрозу преждевременных родов. Поплакав от переживаний, я отправилась в роддом на сохранение по направлению от врача. Помню, тогда в приемном отделении акушерка интересовалась по телефону насчет меня у сотрудника перинатального центра, нет ли у них мест, чтобы принять маму, которая может родить раньше срока. Какое родить?! Думала я. У меня только 25-ая неделя беременности. О чем говорят эти люди?
В роддоме мне капали магнезию. Чудесное средство, которое за неделю сняло все отеки. Правда, ненадолго. Как только я начинала активничать (а я по жизни электровеник), меньше спать, много ходить (подруга подначивала, мол, ей врач советовала много ходить во время беременности — это полезно), отеки снова возвращались. На 29 неделе меня снова отправили на сохранение, к отекам прибавилась простуда. В специальном отделении для «грязных» (заразных) пациентов я провалялась две недели. Помню, как врач зашла в палату, чтобы сообщить мне о выписке.
— Чего ты так радуешься? — спросила она. — Я тебя выписываю всего лишь на четыре дня, потом вернешься к нам обратно.
И опять я не восприняла эти слова всерьез. Мне казалось, что отеки — это что-то не очень серьезное. Что раз их можно снять капельницей, то выносливая я до нее дотерпит, и выносит малыша до 40 недель, как положено.
Здесь стоит приостановиться и отметить, что на тот момент меня никто не отправил к гематологу (врачу, который специализируется на болезнях крови), никто не прописал таблетки, которые будут эту самую кровь разжижать. Почему? Ответа до сих пор не знаю. Это уже после я сдала анализы и гематолог сообщил, что если я когда-нибудь решусь на второго ребенка, то пить лекарства мне придется все девять месяцев. Поэтому мой совет мамам, у которых отеки — идите к гематологу.
Но вернемся на семь лет назад. Я, окрыленная выпиской из роддома, поехала на работу делать репортажи. Дома не могла сидеть ни минутки, хотя ноги снова предательски начали отекать. Я пылесосила, готовила, много гуляла (ведь я столько набрала килограммов, надо сбрасывать!). На четвертый день позвонила в роддом и сообщила, что еду к ним. На что мне ответили — мест нет. Ладно, решила я, подожду еще денек. На следующий день мест снова не было. А к отекам (из-за одного неприятного случая в тот вечер) присоединилось волнение, повышенное давление и головная боль.
День моих родов
На утро третьего дня я, еле передвигая отекшими ногами, сама на такси приехала в приемное отделение и просидела там шесть часов. Была очередь. Ноги сводило судорогой, я сообщила об этом акушерке, но она не восприняла мои слова всерьез. А стоило бы. К моменту, когда я поднялась в палату, пришли мои анализы с сильно завышенными показателями белка. Почки переставали работать. Помню, я поднималась по лестнице, коряво, как утка, потому что чувствовала эти отеки уже у живота, а медсестра меня спрашивала, почему я так странно хожу…
Меня сразу привели на осмотр к главному врачу, она ласкового пощупала мой живот и сообщила, что сейчас меня переведут в реанимацию, поставят капельницы и мне будет легче. Там мне помогут. Почему мне не могут поставить ее в обычной палате, я на тот момент не думала. Мозг беременной, знаете, имеет свойство «закрываться» от переживательных вопросов. Я отдала свои вещи и одежду, нацепила белую сорочку и меня отвели на кровать в реанимацию. В ту же секунду же в палату влетела бригада медиков: они начали ставить катетеры, аппарат для измерения давления, давать на подпись бумаги.
— Через 1,5 часа у тебя будет экстренное кесарево, — сказала мне главврач. — Мы просто в палате не хотели тебя пугать. Хочешь позвонить мужу? Может не надо пока? Зачем его расстраивать.
31 неделя и 1 день. Вот на таком срок родился мой сын весом 1 килограмм 408 граммов. Муж, кстати, примчался в роддом сразу (я позвонила, потому что его поддержка, пусть и по телефону, мне в тот момент очень была нужна), и до самой ночи ждал в приемном покое. Анестезиолог смог выйти к нему только ближе к 23 часам. Сообщил, что во время кесарева у меня случился резкий скачок давления и меня пришлось срочно увести под общий наркоз. И что я могла не выйти из него, просто не проснуться. Но повезло.
Историю рождения своего сына я ранее рассказывала. Сейчас ему уже семь лет. Родился он из-за тяжелой преэклампсии (гестоза). Белок в моче, повышенное давление и отеки — это и есть признаки этой болезни (ее еще называют поздним токсикозом). При тяжелой стадии гестоза есть только один выход — роды, иначе погибнут и мать, и ребенок.
Не буду писать про все ужасы кесарева, восстановления после него — это всё было на втором плане. На первом — глубоко недоношенный малыш, который три месяца потом боролся за жизнь в больнице. Каждый день врач говорила мне: «Ты же понимаешь, что ребенок тяжелый и может в любой момент умереть?». «Понимаю», — спокойно отвечала я. А внутри меня просто разрывало от страха, всепоглощающего, липкого, вязкого, кричащего.
Сыну семь раз переливали компоненты крови. Я не могла ничем толком помочь. Поэтому решила хотя бы искать людей, готовых сдать кровь с его группой и резусом (чтобы нужная кровь всегда была в наличии), отвозила им листки для станции переливания. Мои друзья кинули клич и тогда помочь отозвались 80 человек. Я всю жизнь буду им за это благодарна. Еще помню, как одна женщина привезла для моего сына крохотные вязаные носочки. До сих пор их храню в память о том, как много рядом хороших и отзывчивых людей.
Эти месяцы были для меня адом. В голове я часто прокручивала ситуацию, при которой возвращаюсь в роддом на сохранение ровно через четыре дня, а не позднее. При которой лежу дома, а не делаю репортажи. При которой все рекомендации врачей соблюдаю на 110%.
— То, что в роддоме нет мест, это проблемы роддома, а не твои, — сказала мне тогда врач, которая меня оперировала. — Тебе надо было сразу звонить в скорую, при возвращении отеков, и ехать на сохранение. Потому что в твоей ситуации это опасный признак и повод для госпитализации.
Я знаю мам с гестозом, которые лежали на сохранении до 37 недель и рожали в итоге доношенных малышей. Ведь родить раньше срока — это не родить крохотного человечка, которого надо просто откормить. Это огромный список диагнозов (которые могут до года снять, а могут и нет), это больничные инфекции, которые тут же цепляются к ребенку, у которого еще нет хорошего иммунитета. Это страх, боль, ужас и кошмар в одном флаконе.
Если у вас есть возможность предотвратить ранние роды, прикладывайте все усилия. Если врачи говорят, что это можно сделать, и прописывают лекарства, капельницы, кладут в стационар — езжайте. Не стоит, как я, думать, что они просто подстраховываются. Вы об этом потом будете жалеть всю жизнь.
Юлия КРАСНОВА
