Зданию следственного изолятора в Петрозаводске уже больше 155 лет. Оно было возведено еще при царе горохе, а точнее, в 1862 году и называлось тюремным замком. На его строительство казна потратила полтонны серебра, замок тогда был рассчитан всего на 47 заключенных — в два раза меньше, чем сегодня.
С тех пор, несмотря на все социальные катаклизмы XX века, здание используется по прямому назначению. Оно пережило Октябрьскую революцию, во время Великой Отечественной было частично разрушено и потеряло третий этаж, однако по-прежнему использовалось для содержания заключенных и финнами во время оккупации, и советской властью после войны.
В 90-х годах прошлого века СИЗО пережило не менее сложный период — администрация едва сводила концы с концами из-за недостатка финансов: сотрудникам изолятора даже пришлось однажды объявить голодовку. Внутри здание выглядело также неприглядно — с потолков осыпалась побелка, а краска отваливалась от стен.
С тех пор ситуация поменялась кардинальным образом — внутри был проведен ремонт, стены выкрашены, а полы вымощены новой плиткой. Та же картина и внутри камер, которые сейчас рассчитаны на 119 подследственных.
В СИЗО нет столовой, но зато есть кухня, или, вернее, пищеблок, из которого пищу разносят по камерам. В нем установлены большие плиты, мойки, столы и стеллажи для сушки посуды.
Если заглянуть за двери камер, можно увидеть светлые просторные помещения на четырех человек с железными кроватями, столом и скамейками. В каждой камере есть уборная за деревянными дверями, а не кирпичная перегородка, как это было раньше. Из развлечений для арестантов предусмотрены телевизоры и прогулки. Для последних предназначен тюремный двор — четыре стены и затянутое решеткой небо.
Говорят, что за всю историю СИЗО из всех содержавшихся в нем арестантов был казнен всего лишь один, и то до революции. Однако этот список в советское время мог пополнится еще одним заключенным, который, однако, умер своей смертью. Об этой истории «Руне» рассказал Александр Божко — бывший работник петрозаводской станции медицинской помощи. В середине 80-х годов ему однажды пришлось реанимировать арестанта, которого ждал расстрел.
— Вызвал нас в это СИЗО начальник медпункта Музалёв. Приезжаем, лежит там в камере смертников маленький худой зэка. Совсем бездыханный, однако. Его вскоре расстрелять должны были за убийства, а он взял да и помер. Больше всех начальник СИЗО переживал. Слетят, говорит, теперь погоны мои. Это большое ЧП для тюрьмы. Приговорен — как хочешь, а тяни его до расстрела.
Я спрашиваю: «А вы реанимационные мероприятия-то начинали?» Да что вы, говорят, у него же туберкулез легких. Пришлось нам проводить весь комплекс реанимации. Хотя я понимал, что бесполезно уже. Да еще и написал все это им для отчета, — поведал медик.
