В Петрозаводском городском суде выступил отец одного из детей, погибших на Сямозере в июне 2016 года. Кроме того, суд зачитал показания местных жителей, которые ходили в те дни по островам в поисках живых детей, но постоянно натыкались на трупы. Без слез все это слушать было практически невозможно. Хотя…
Как бы пристально мы ни вглядывались в лица подсудимых Елены Решетовой и Вадима Виноградова, слез не видели. Правда, когда Решетова обратилась к отцу погибшего ребенка, ее голос основательно задрожал.
— Я не могу не сказать вам слов сострадания и сожаления о случившемся. На протяжении всех этих месяцев я испытываю горькое совершенно чувство досады и отчаяния из-за того, что не смогла предусмотреть и предвидеть, и, соответственно, предотвратить трагедию. Я разделяю вашу скорбь и боль. И я храню в сердце образ каждого ребенка, который погиб, но прошу у вас прощения за то, что не смогла сберечь вашего сына и невольно принесла боль и страдания вам и вашей семье. Простите, пожалуйста! Простите!
Вслед за ней слово взял и Вадим Виноградов. Правда, он был более краток.
— Я тоже очень сильно соболезную. Простите, если сможете, — произнес подсудимый.
Отец мальчика не смог даже посмотреть в их сторону.
Все, что он знает об этой трагедии, он почерпнул из СМИ. Но в процессе своего допроса мужчина обратил внимание суда на два момента, которые и в самом деле вызывают вопросы.
По словам пострадавшего, первая странность — это то, что родителям не дали осмотреть тела детей. Опознавать их можно было только по лицам.
— Я пытался его раздеть, увидеть родимые пятна. Мне не дали такой возможности. Сказали: «Нет. Ни в коем случае»… К сожалению, я был без адвоката, — отметил мужчина. — Я думал, что, может быть, при осмотре тела меня тоже что-то наведет на какие-то мысли.
Мужчина тут же пояснил, что ему в случившейся трагедии до сих пор непонятно. Это та самая вторая странность:
— Я ознакомился с результатами экспертизы. Все нам говорили, что причиной смерти детей является утопление, но при этом в желудке и легких воды ни у кого не было.
— Не у всех, — поправила его государственный обвинитель.
— И я все думал: как такое возможно, что ребенок утонул, а воды нет? — продолжал потерпевший. — Как это вот так он утонул? И вообще, утонул ли он?.. Я обратил на это внимание руководителя следственной группы… Он говорит: «Да, интересно. Вот хорошо, что вы обратили внимание». И через какое-то время мне предложили ознакомиться с новой экспертизой — о сухом утоплении.
После этого, говорит мужчина, он открыл энциклопедию, в которой прочитал, что сухие утопления действительно бывают, но крайне редко — примерно в одном проценте всех случаев.
— Это очень редкий случай, — отметил отец мальчика. — Но здесь он почти у всех. Я не понимаю.
